<<   Голубева Л. В.  "Женщины все больше носили, тряпки висили": обетные пелены как женская религиозная практика

На сегодняшний день много работ посвящено теме обетных крестов и различным религиозным/магическим  действиям, связанным с ними. Мое сообщение посвящено особому магическому акту – относу пелен[1].  В местных диалектах это звучит как овещаться, обещаться, относить овет к кресту и пр.

<Завещаются?>

Да.

<Это как?>

Я, мало ли вот кто чего так, ну болеешь ли что ли, ну я повешу, на крест схожу, пелену. Ну там у кого чего. Ну и вешают ходят. У нас полон крест там. Вы, наверно, были?

 (от Сафоновой Нины Алексеевны, 1931, д. Кимжа)

<Овещаются?>

Да, да. Завет кладут, что я повешу, Господи, благослови, повешу тут пелену такую-то, и вешают, вешают, там на крест ходят.    

(от Сафоновой Нины Алексеевны, 1931, д. Кимжа).

Пелены относили не только к кресту, но и к иконам:

У нас раньше ещё старушка  тут была, икона большущая, Богородица дак,  тоже пелены опять вешают.  Какую икону какому завещанию делайте или по коровам ли там, по овцам ли, у кого какая. Я в Заозерье жила, у сестры водилася с ребятишками, а тут ходила соседка за молоком: «Мне, говорит, вот такой-то иконы.

(от Сафоновой Нины Алексеевны, 1931, д. Кимжа).

Собрано мало материала, связанного с пеленами и иконами, к которым их относили. По моим личным наблюдениям, могу отметить, что в основном это особо почитаемые иконы с изображением Богородицы. В одном из случаев,  икона считалась сильной, потому что уцелела во время пожара в часовне. Во втором - икона была в доме верующего человека (в его доме также была келья). Выбор определенной иконы информанты мотивировали тем, что она «на самом деле помогала».

Перед тем, как приступить к описанию самого действия, остановимся на определении понятия «пелена». В словарях народных говоров я нашла следующие определения:

Пелена – в религиозных обрядах  ткань с вышитым изображением креста или без него[2].

Или,

Пелена – кусок материи с нашитым на нем крестом (вешаются на крест, которому поклоняются)[3].

Если обратиться к текстам, записанным в экспедиции, то мы находим  подтверждения словарной статье:

Пелёна – это вот, например, платок или материалу полметра оторвут, крестик вышьют, пришьют, вот и пелена.

С другой стороны, мы можем говорить о том, что пелены – это не только тканные отрезы, а также элементы одежды с вышитым на них крестом: платок, рубашка, носки, перчатки, юбка и пр.

< А что вешали, одежду?>

Я вешала пеленУ. Нет! Знаешь чего…

<Пелена – это просто ткань, да?>

Ткань. Или рубашка.

(Склемина Марья Михайловна,  1936, д. Кильца).

Итак, пелена – это не только кусок материи и платок, а также деталь одежды, которую относят к обетному кресту (знак  сакрального пространства) или к  иконе, с обязательным вышитым элементом – крестиком (отмечу, что в народных верованиях крестик зачастую выполняет  функцию оберега). 

В зависимости от цели овета «пелены»[4] можно поделить на три вида:

1. Пелена – pre-дар с охранительной функцией. Пелену относят, если кто-то уходит в море, в армию.

Ну там всяк про себя овещается, вот мало ли что. Вот я овещалася: у меня оба сына служили в Морфлоте, один ушёл, вот так. <…> Ну и я всё ходила овещалась: то платочек повешу, то кофточку.

<Сказать надо что-то?>

Да, овещаешься, ну вот овещалася, что говорю, ну, Бог сберёг у меня сыновей.  Вот так. Овещаемся ходим, овещались.

(от Поляк Феозы Федоровны,  1932, д. Кимжа).

В этом случаем действие в настоящем моделирует будущее, служит  «перестраховкой».

2. Пелена – post-дар. Слово «пелена» употреблено весьма условно: кроме тканных отрезов, в эту категорию входят элементы одежды и предметы, например, детская игрушка:

<Дак а там не только пелена-то, там еще игрушка?>

Ну, игрушка, опять это ребёнка.

<То есть болеет ребёнок?>

Да, мало ли болеет ребёнок и завещание, что я ей повешу пелену, если ребёнок выздоровит. Ну и вешают там чулочки, носочки, платочек, хто чего. Ну взрослые хто чего так, завещаются. Всё. Что повешу я на крест пелену, платочек там. Там, вы видели, каждое место навешано.

<Да, да-да-да>

Там всё. Вы видели, раз вы ходили, там всё: платочки и всё, пелены шьют такие. Крестик поместят.

(от Сафоновой Нины Алексеевны, 1931, д. Кимжа).

В отличие от первого типа это действие настоящего корректирует прошлое. Чаще всего ситуацию болезни.

Отличается эти типы  функционально. Первые  вид пелен я отнесла к оберегам. Вторые – это  предмет, на который совершается передача болезни. Один из способов избавления от болезни является так называемая передача – ее можно передать какому-либо существу или вещи.  Передача является ничем иным как опосредованным изгнанием.  Нередко болезни передавалась дереву (см. Д.К. Зеленин).

Болезнь может передаваться на следующие объекты:

а). Вещь – архетип: пелена как кусок ткани.

Ну, я повешу, на крест схожу, пелену. Ну, там у кого чего. Ну и вешают ходят.

б). Вещь, принадлежащая больному или ассоциирующаяся с ним: головной платок, рубашка, игрушка и пр.

в). Вещь, которая носится на больной части тела:

<А чего там пелёнки какие-то висят?>

А это специально вешают. Вешают одежду. Вот как бы там хто чего может. Хто опять болеют дак по болезни вешают. От болезней. Хто чего: хто носки, хто чулки.

<А это у кого ноги болят дак те носки, да?>

Да. Хто рубишку там

(от Сафонова Альберта Ефремовича,  1935, д. Кимжа).

Согласно терминологии Джеймса Фрэзера[5], а также вслед за ним А. Ван Геннепа этот магический акт можно отнести к симпатическим обрядам – то есть тем, «которое основываются на воздействии подобного на подобное, противоположное на противоположное, содержащего на содержимое (и наоборот), части на целое (и наоборот), видимости на предмет или реальное существо, слова на действия»[6]. С помощью магии симпатически можно воздействовать на человека посредством отстриженных волос, вырванных зубов, одежды, через следы, оставленные на песке или на земле[7].  

В работе Д.К. Зеленина о деревьях-тотемах[8],  описываются  действия передачи болезни на  тканные отрезы или  вещь, принадлежащую человеку (если это животное, то это шерсть животного) и  относ этой вещи к дереву. Можно говорить о влиянии христианства  на созидавшийся строй народной жизни, которое  способствовало созданию синкретического народного мировоззрения, когда обряды и обычаи языческого происхождения были трансформированы под воздействием христианского вероучения. В частности, это коснулось и религиозных средств, которые используются в случае болезни. Первое место отводится почитаниям святых мощей и икон. «В связи с почитанием подобных святынь возник обычай обетов – обещаний, данных Богу, в случае выздоровления, как правило, от тяжелых болезней»[9].  

Для человека, который относит пелену, мыслит свое действие  как религиозное, а именно христианское. Если рассматривать это действие как коммуникативный акт, то адресантом является человек, относящий пелену, а фактическим адресатом – те, силы, к которым обращаются о помощи. В текстах адресат назван Богом:

Ну что скажет там «Отдай мне, Господи, здоровья! Что у тебя болит так». Так говорит.

(Архангельская обл., Мезенский р-н, Козьмогородский с/с, Погорелец, д., Шарыгина Людмила Фёдоровна 1935 Тараканова Мария Николаевна  1924 Погорелец, д).

Или,

Вешают – овещаются Господу Богу.

<Овещаются?>

Да, да. Завет кладут, что я повешу, Господи, благослови, повешу тут пелену.

(от Сафоновой Нины Алексеевны, 1931, д. Кимжа).

О  смешивании христианского и языческого представлений говорят примеры об относе пелен не только к кресту, но и к иконам, о чем говорилось выше. Информанты вспоминают, что пелены относили и к часовням:

НИ: Ну, втихаря-то, про себя-то, может быть, там чего и молилися, а так-то нет. Так-то нет. Я и говорю, часовня была, на том, на угоре стояла, дак и ту разрушили. И все колокол куда-то девали. И все платки, платки шелковые, полотенца эти, «пелены» называли мы. Вот. Всё куда-то девалось.

АВ: Пелены-то знаете чего такое?

<То что, дары?>

АВ: На кресту там, на кресту-то, вот, где дорога, там висит. Вот, тряпки-то вешают.

<Это пелены?>

АВ: Да, называется пелена. Они с языческих времён ещё пришли сюда.

(Нина Ивановна Бутакова).

Традиция относить пелены, одежду, монеты в часовню в качестве даров с просьбой о чем-либо (здоровье, помощи в море, о защите в армии или на войне) сохранилась до сих пор и существует наряду с обетными крестами. Например, группа студентов в деревне Погорелец наткнулись в лесу на такую часовню:

<А что туда носят?>

А кого чего болит. Платье принесут. Платок принесут, если голова болит. Чулки принесут, варежки принесут. В общем, кто чего нуждается вот большей части.

<И куда кладут?>

А там есть эти, верёвочки вешают.

<В часовне?!>

Да.

<А икон там нет? Ничего?>

Икон много тоже! икон много, много, много. Много икон: старых и новых и всяких много. Да-да, вот-вот. А вот так говорится, это тоже старыми людьми ведь сказано: там какая тебе вещь понравилась, если тебе понравилась вещь, можешь взять, но только положить денёг надо. А так-то, что взять безо всего, нельзя. Да, а уж если – денег сколько надо положить. Да. 

<А вот просто деньги приносят в часовню?>

Да-да-да-да. Там у нас есь копилка с замком хорошим (!). И деньги. В праздники, вот будут опять нынче нас.

Е. Я. : Или чё ли покупать.

М. К. : Да. Свечи да вот иконы да всё. Носят-носят, деньги тоже носят. В общем, кто чего может. Да, носят.

<А когда поставили эту часовню?>

А его года два только, наверно, или ещё пять?

(Архангельская обл., Мезенский р-н, Козьмогородский с/с, Целегора, д., Кожевникова Екатерина Яковлевна, 1932 ,Целегора, д., Татьяна Яковлевна, 1922/1923, Целегора, д. Скуратова Мария Кирилловна, 1931, Азополье, д.)

Сама церковь ко всем подобным практикам относится с одной стороны компромиссно: священники приезжают освящать новопоставленные кресты или упавшие старые, с другой сторон - отрицательно:

<А как-то его священник освящал?>

Г.И.: Священник освящал, приезжал священник.

<А откуда?>

Г.И.: А вот откуда он был… Он был из Мезени.

<А Вы говорите, что-то вешают туда?>

Г.И.: А вот такой обычай у нас. Говорить-то ведь нельзя, может быть?.. Приезжал тоже из церкви какой-то, дак я ему тоже наговорила, он сказал, что этот крест, эти кресты – им поклоняться не надо, они идолы. Вот он так и сказал. Они не нашей веры, видимо, эти люди. Вер-то ведь нынче много. У меня ещё спросил: «Какой Вы веры?». Я говорю: «Какой? Я православная, я христианка, какой я веры буду?» Ну, и вот я, говорю. «Как верите?» - он меня спрашивает. Я говорю: «Верить? Про себя я верю, а ведь открыто не верю, потому что мы раньше не верили, дак…».

(Власова Галина Ивановна, 1933, д. Кильца, Бутакова Александра Николаевна, 1954, д. Кильца).

Потом приехал и <нрзб.> дерево <нрзб.> сам и поставил. В девяносто девятом году это было. Отец Андрей тогда приезжал, они всё освещали его.

(Архангельская обл., Мезенский р-н, Козьмогородский с/с, Березник, д., Ружникова Ангелина Михайловна 1951 Березник, д.).

Д.К. Зеленин писал, что как только полотенце « еще вчера сопровождающееся языческими церемониями, было внесено в православный храм и приложено к иконе, оно сразу же получило новое толкование: в нем стали видеть проявление христианского усердия, ревности по Богу»[10].

Местные жители вспоминают, как в Пасху вместе с попом устраивали Крестный ход по деревне  от одного обетного креста к другому. К сожалению, подробной информации о том, как происходило это действие, мы не имеем:

А еще как-то и праздновали.

<Чего праздновали?>

Праздновали: от креста к кресту ходили. Как-то я помню, вот эта деревня, они ходили со свечками как-то. <Это когда?> А я не понимала еще этого. Раньше.

 (Казарцева А.И., 1928,  д. Дорогорское).

Важен тот факт, что до 30х гг. XX века существовал симбиоз  деревенской практики с обетными крестами и церковной. В мою задачу не входит объяснение этого явления,  в частности, связано ли это с тем, что в этих краях староверы и пр., моя цель – заметить этот факт для дальнейшего размышления над вопросом.

В Пасху не только устраивали Крестный ход. В некоторых деревнях на обетных крестах высечен образ распятого Христа, которого пеленают белой тканью с ног до головы.  Ночью в Пасху деревенские женщины собирались для того, чтобы вместе «переодеть»  распятье Христа, изображенного на обетном кресте. Этот обычай чем-то напоминает обряд с обыденным[11] полотенцем, которое ткут женщины за одну ночь в случае  мора скота или эпидемии. Вешают его на изготовленный за ночь обетный крест, сделанный мужчинами: «Мужчины должны приготовить крест, вывезти его за деревню и поставить на той дороге, по которой более всего ходит скот. Женщины, в свою очередь, в продолжение ночи должны напрясть, соткать, выбелить ручник и еще до света повесить на вновь поставленный крест. После чего можно ожидать прекращение повальной»[12].

Этот пример демонстрирует нам  разделение на мужские и женские обеты.  Из немногочисленных примеров, а также от личных наблюдений, зафиксированных в полевом дневнике,  можно предположить, что относить пелены к кресту - женская  практика. Мужчины в качестве овета  - ставят сам крест.

<А это женщины относят, вот, эти, пелены или?>

НИ: Женщины больше.

<Женщины?>

НИ: Женщины больше.

<И обычно за, ну, за кого-то за близкого, да?>

НИ: Да. Да, за близкого. За близкого. Вот так, вот так.

(Бутакова Нина Ивановна, д. Кильца).

<Только женщины что ли?>

Ну больше-то всего женщины. Мужчины тоже ходили, обычно больше всего молятся ведь женщины. Тогда чё-то носили, тряпки весили. Ну, не тряпки, конечно. Одежду какую-то.

 (от Крупцовой Марии Егоровны,  1946, д. Кимжа).

Стоит обратить внимание на  то, что информанты не утверждают, что только женщины носят, они акцентируются на том, что женщины больше.

В одном из интервью информант-мужчина рассказывает, что тоже однажды относил овет:

Я и то сам. На охоту хожу-хожу-хожу простой случай шутейный такой. Были как, удачи нету. А, шёл с охоту ко кресту, вот который там в лесу-то стоял в Печище-то там. Подхожу, а как раз тут у меня капканы по ручью по этому стоят на куницу, самое, ставлю по нему, да. А, дай, думаю, ради интереса, подошел, а оставить нечего, нечего повещаться на охоту <…>. Перчатки были вот эти обыкновенные хлопчатобумажные. А, дай, думаю, перчатки хоть повешу, а то негодные, вот. На другой день пошёл, самое, у меня удача пошла, неделю ходил, как будто, как будто рукой вот заготовлено, пожалуйста…

(Быков Василий Георгиевич, 1955, Кильца д.)

Мы видим, что действие совершенно спонтанно, и  сообщается о нем с сарказмом: случай шутейный такой.  Спонтанность и  несерьезность (ради интереса) прослеживается в нарушении  «правил» относа:

• Отсутствие на оставленной вещи вышитого крестика.
• Старая вещь. Дело в том, что информанты часто указывают на то, что «пелена» должна быть новой или, в крайнем случае, чистой:

<Скажите, а одежду любую? Вот эту, которую я ношу – снял и повесил?>

Желательно новенько чё ли.

<А! То есть, специально её готовят?>

Да.

<А как её шьют? В ручную?>

Ну, купить ли трусики ли чё ли тако. Купить и повесить.

<А! Ну ясно. То есть, новое что-то, да?>

Да.

<А поношенное можно носить?>

Поношено уж только не очень тако, старо. Тако. 

(Архангельская обл., Мезенский р-н, Козьмогородский с/с, Погорелец, д.Шарыгина Людмила Фёдоровна,1935, Тараканова Мария Николаевна,  1924, Погорелец, д.).

Об установке нового креста, или о поднятии старого,  или об укреплении креста в рассказах мужчин сообщается как о личной практике, о личном опыте. Мужчины -  главные субъекты всех действий, связанных с установлением обетными крестами:

<Дак он специально из Казахстана приехал для этого?>

<…> Приезжал в гости и вот потом загорелся вот такой идеей. Заказал мужикам, чтоб лиственницу нашли. <…>Потом приехал и <нрзб.> дерево <нрзб.> сам и поставил. В девяносто девятом году это было. Отец Андрей тогда приезжал, они всё освещали его.

<Дак получается, любой мог поставить крест?>

А как? Любой и ставит крест. Желание самого человека в первую очередь. По указке-то ведь не сделаешь, есть люди – и всё равно. По велению сердца только можно такие делать. По зову души.

Или,

Вот  вывезли лиственницу из леса, и вздумал вот крест сделать – 5 метров вышины и два в это, в землю вкопано. Всей деревней ставили, да, все мужики. И все это вырезка, все со старого креста, вот который там на угоре был, они все вырезали, с сыном с моим.

(Бутакова Александра Николаевна, 1954, Кильца, д.)

Они не только ставят кресты, но и смотрят за ними: ремонтируют, закрепляют падающие кресты. И часто являются ярыми противниками пелен, которые считают причиной гниения дерева.

Как и среди мужчин, которые присматривают за крестами, есть женщины, которые смотрят за состоянием пелен на крестах. Они снимают старые пелены, сжигают их или закапывают:

<А вот повесят, и что дальше с этой тряпочкой происходит?>

Так веснит-веснит да отрепнет вся, обгорит. Да соберут да положат там в мешок какой в чё ли завернут тоже, чё повешано-то.

<А вот кто собирает этот мешок? Это тот человек, который вешал?>

<…> Ну как ли старушка соберёт да положит тут.

Разница между женским и мужским обетами прослеживается и в объектах: кресты ставят, овещаясь перед Богом чаще всего за себя (реже за утопленников), пелены носят и просят как за себя, так и за других:

<А вы ходите?>

Я была раз тоже <Смеется>.

<А чего относили?>

У меня платочек был, дак я повесила, плохо было со здоровьем.

<Для себя?>

Да.

(Казарцева Александра Ивановна, 1928, д. Дорогая Гора).

У меня когда Ваню, внука, это, он тоже. Над собой тут тоже, было, наделал. А его избили в армии. Табуретками отколотили. Вот, теперь у него с головой чего-то не в порядке всё. И, вот, мне тогда сказали, Нина Ивановна, ты человек старый, повесь, пожалуйста, пелену на этот, там, под горой-то, этот, столбик-то стоит. Там крест был раньше. Вот. Повесь, пожалуйста, говорят, может быть, чего поможет. <…>

<И обычно за, ну, за кого-то за близкого, да?>

НИ: Да. Да, за близкого. За близкого. Вот так, вот так.

(Бутакова Нина Ивановна, д. Кильца).    

На то, что обычай овещаться пеленами можно рассматривать как женскую магическую практику можно благодаря тому, что девушки  относят пелены по разным поводам, один из которых  - это относить обетное полотно  за хорошего жениха[13] (ср. гадание):

<А мне вот, чтобы замуж хорошо выйти можно положить что-нибудь?>

Положьтё да попроситё.

<А что?>

Не знаю, чё. Чё ли уж своё.

(Шарыгина Людмила Фёдоровна 1935).

Это единственный случай, в котором говориться о том, что девушкам можно обещаться за жениха. Из рассказов информантов можно предположить, что овещаться – это не просто женская практика, а практика замужних женщин, что ставит ее в один ряд с заговорной магией[14], пользоваться которой могут только люди определенного статуса: И, вот, мне тогда сказали, Нина Ивановна, ты человек старый, повесь, пожалуйста, пелену на этот, там, под горой-то, этот, столбик-то стоит.

Молодые могут сопровождать старших при установке или укреплении обетного креста (мужчины), при относе пелен к кресту (женщины), но не без знающих людей.

Время.

Относят пелены к кресту так, чтобы никто не видел: <А ходят вешают туда, это как? Утром или вечером? Как это делают? В одиночку или?> НИ: В одиночку. Всё, чтобы никто не видел.

Или,

<А когда относить надо – утром или днем?>

 Я не знаю, ходила я около вечера, наверно.

<А кто научил?>

А все от людей дак слышишь.

<А платок этот прячут, когда несут?>

Нет.

<А надо, чтобы ты один был, когда вешаешь? Или можно, чтоб кто-то видел?>

Это уж, чтоб никто не видел,  надо было.

<А надо какую-то молитву говорить?>

Не, я ничего не знаю дак. Так повешала да и.

(Кацарцева Александра Ивановна, 1928, д. Дорогорское).

         По причине отсутствия достаточного количества материала,  сложно сказать, как и когда именно относят пелены, что говорят, когда вешают, или говорят, когда вышивают крест? На мой взгляд,  обет пеленами являет собой  особую женскую магическую практику на равнее с заговорами, которая в народном сознании  мыслиться как религиозная.

Вернемся к видам пелен. Первые два я определила как пелены, служащие оберегом, вторые – пелены, на которые передается болезнь. Я выделила еще  третий вид пелен.

3. Обратимся к словарю. Пелена – это отрез ткани, платок, повешенный на крест (на могиле, у дороги и пр.) в память об умершем.

В записях мной обнаружен следующее замечание:

Или хто умрут, дак тоже вешают, одежду какую-нибудь повесят.

Или, например,

Ну тут у нас одна женщина, не она положили, ни к селу ни к городу, ну просто её надо ко кресту отнести. Женщина старенька стала приготовила, а отнести не успела.

(от Крупцовой Марии Егоровны,  1946, д. Кимжа).

К сожалению, практически нет информации о вешания пелен как об одном из обычаев поминать покойника. Но благодаря другим источникам у нас есть возможность предполагать, что такая традиция существует.